Брусиловский прорыв: украденная победа или бесполезная бойня? Брусиловский прорыв и большая стратегия Брусиловский прорыв значение powered by ipb

Начавшееся 4 июня 1916 года наступление русской армии сперва объявили крупнейшим её успехом, потом - величайшей неудачей. Чем же Брусиловский прорыв был на самом деле?

22 мая 1916 года (здесь и далее все даты - по старому стилю) Юго-Западный фронт русской армии перешёл в наступление, которое ещё 80 лет признавали блестящим. А с 1990-х его стали называть "наступлением на самоистребление". Однако подробное знакомство с последней версией показывает, что она так же далека от истины, как и первая.

История Брусиловского прорыва, как и России в целом, постоянно "мутировала". Пресса и лубки 1916 года описывали наступление как большое достижение императорской армии, а её противников рисовали недотёпами. После революции вышли мемуары Брусилова, чуть разбавившие былой официозный оптимизм.

Согласно Брусилову, наступление показало, что так войну не выиграть. Ведь Ставка его успехами воспользоваться не смогла, что сделало прорыв хотя и значимым, но не имевшим стратегических последствий. При Сталине (по тогдашней моде) в неиспользовании Брусиловского прорыва увидели "измену".

В 1990-х процесс перестройки прошлого пошёл с нарастающим ускорением. Сотрудник Российского государственного военно-исторического архива Сергей Нелипович первый анализ потерь Юго-Западного фронта Брусилова по архивным данным. Он обнаружил, что мемуары военачальника занижали их в несколько раз. Поиск в зарубежных архивах показал, что потери противника были в несколько раз меньше, чем заявлял Брусилов.

Логичный вывод историка новой формации гласил: Брусиловский порыв - это "война на самоистребление". Военачальника за такой "успех" было снимать с должности, посчитал историк. Нелипович отметил, что после первого успеха Брусилову придали гвардию, переброшенную из столицы. Она понесла огромные потери, поэтому в самом Петербурге её сменили призывники военного времени. Они крайне не желали ехать на фронт и оттого сыграли решающую роль в трагических для России событиях февраля 1917 года. Логика Нелиповича проста: без Брусиловского прорыва не было бы Февраля, а значит, и разложения, и последующего падения государства.

Как это часто бывает, "переделка" Брусилова из героя в злодея привела к сильному снижению интереса масс к этой теме. Так и должно быть: когда историки меняют знаки у героев своих историй, доверие к этим историям не может не упасть.

Попробуем изложить картину случившегося с учётом архивных данных, но, в отличие от С.Г. Нелиповича, перед тем как оценивать их, сравним с аналогичными событиями первой половины XX века. Тогда нам станет кристально ясно, почему при правильных архивных данных он пришёл к совершенно неправильным выводам.

Сам прорыв

Итак, факты: Юго-Западный фронт сто лет назад, в мае 1916 года, получил задачу отвлекающего демонстративного удара на Луцк. Цель: сковать силы противника и отвлечь их от главного наступления 1916 года на более сильном Западном фронте (к северу от Брусилова). Отвлекающие действия Брусилову предстояло предпринять первым. Из Ставки его подгоняли, потому что австро-венгры как раз начали бодро громить Италию.

В боевых порядках Юго-Западного фронта было 666 тысяч человек, 223 тысячи в вооружённом запасе (вне боевых порядков) и 115 тысяч - в невооружённом запасе. Австро-германские силы имели 622 тысячи в боевых порядках и 56 тысяч - в запасе.

Соотношение по живой силе в пользу русских составило всего 1,07, как и в мемуарах Брусилова, где он говорит о почти равных силах. Однако с запасными цифра увеличивалась до 1,48 - как у Нелиповича.

А вот по артиллерии перевес был у противника - 3 488 орудий и миномётов против 2 017 у русских. Нелипович без ссылок на конкретные источники указывает на нехватку у австрийцев снарядов. Однако такая точка зрения довольно сомнительна. Обороняющимся для остановки идущих в рост цепей противника надо меньше снарядов, чем наступающим. Ведь тем в Первую мировую нужно было много часов вести артподготовку по укрытым в траншеях обороняющимся.

Близкое к равному соотношение сил означало, что наступление Брусилова по нормам Первой мировой не могло быть успешным. Без перевеса в ту пору наступать удавалось только в колониях, где не было сплошной линии фронта. Дело в том, что с конца 1914 года впервые в мировой истории на европейских театрах войны возникла единая многослойная система траншейной обороны. В защищённых метровыми накатами блиндажах солдаты пережидали артподготовку врага. Когда та стихала (чтобы не поразить свои наступающие цепи), обороняющиеся выходили из укрытий и занимали траншею. Пользуясь многочасовым предупреждением в виде канонады, из тыла подтягивали резервы.

Наступающий в открытом поле попадал под плотный ружейно-пулемётный огонь и погибал. Либо с огромными потерями захватывал первую траншею, после чего выбивался оттуда контратаками. И цикл повторялся. Верден на Западе, Нарочанская бойня на Востоке в том же 1916 году лишний раз показали, что из этой схемы нет исключений.

Как достичь внезапности там, где она невозможна?

Брусилову не нравился такой сценарий: не все хотят быть мальчиками для битья. Он запланировал небольшой переворот в военном деле. Чтобы не дать противнику заблаговременно узнать район наступления и стянуть туда резервы, русский военачальник решил нанести главный удар сразу в нескольких местах - один-два в полосе каждой армии. Генштаб, мягко говоря, был не в восторге и нудно рассуждал о распылении сил. Брусилов указывал, что противник либо также распылит силы, либо - если не распылит - даст прорвать свою оборону хоть где-то.

Перед наступлением русские части отрывали траншеи ближе к противнику (стандартная процедура в ту пору), но сразу на множестве участков. Австрийцы до того не сталкивались с таким, поэтому считали, что речь идёт об отвлекающих действиях, на которые не стоит реагировать выдвижением резервов.

Чтобы русская артподготовка не подсказала противнику, когда же по нему ударят, орудийная стрельба шла 30 часов с утра 22 мая. Поэтому утром 23 мая противник был застигнут врасплох. Солдаты не успели вернуться из блиндажей по траншеям и " были класть оружие и сдаваться в плен, потому что стоило хоть одному гренадёру с бомбой в руках стать у выхода, как спасения уже не было... Своевременно же вылезть из убежищ чрезвычайно трудно и угадать время невозможно".

К полудню 24 мая удары Юго-Западного фронта принесли 41 000 пленных - за полдня. В следующий раз пленные такими темпами сдавались русской армии в 1943 году в Сталинграде. И то после капитуляции Паулюса.

Без капитуляции, так же как в 1916 году в Галиции, такие успехи к нам пришли лишь в 1944 году. Чуда в действиях Брусилова не было: австро-германские войска были готовы к вольной борьбе в стиле Первой мировой, а столкнулись с боксом, который видели первый раз в жизни. Так же, как Брусилов, - в разных местах, с продуманной системой дезинформации для достижения внезапности - шла на прорыв фронта советская пехота Второй мировой.

Конь завяз в болоте

Фронт противника был прорван сразу на нескольких участках. На первый взгляд, это обещало огромные успехи. Русские войска располагали десятками тысяч качественных кавалеристов. Тогдашние унтер-кавалеристы Юго-Западного фронта - Жуков, Будённый и Горбатов - не зря оценивали её как отличную. План Брусилова предполагал использование кавалерии для развития прорыва. Однако этого не произошло, отчего крупный тактический успех так и не превратился в стратегический.

Главной причиной этого были, безусловно, ошибки в управлении кавалерией. Пять дивизий 4-го кавалерийского корпуса сосредоточили на правом фланге фронта напротив Ковеля. Но здесь фронт удерживался немецкими частями, резко превосходившими австрийские по качеству. Вдобавок окрестности Ковеля, и так лесистые, в конце мая того года ещё не просохли от распутицы и были скорее лесисто-болотистыми. Прорыв здесь так и не был достигнут, противника лишь отбросили.

Южнее под Луцком местность была более открытой, и австрийцы, находившиеся там, не были равным противником русским. Их подвергли уничтожающему удару. К 25 мая только здесь было взято 40 000 пленных. 10-й австрийский корпус потерял по разным данным - из-за нарушения работы штабов - 60–80 процентов состава. Это был безусловный прорыв.

Но командовавший русской 8-й армией генерал Каледин не рискнул вводить в прорыв свою единственную 12-ю кавалерийскую дивизию. Командовавший ею Маннергейм, впоследствии - глава финской армии в войне с СССР, был хорошим командиром, но чересчур дисциплинированным. Несмотря на понимание ошибки Каледина, он лишь отправил ему ряд запросов. Получив отказ на выдвижение, он подчинился приказу. Само собой, не использовав даже своей единственной кавдивизии, Каледин не требовал и переброски бездействовавшей под Ковелем кавалерии.

"На Западном фронте без перемен"

В конце мая Брусиловский прорыв - впервые в той позиционной войне - дал шанс на крупный стратегический успех. Но ошибки Брусилова (кавалерия против Ковеля) и Каледина (неввод кавалерии в прорыв) обнулили шансы на успех, а дальше началась типичная для Первой мировой мясорубка. За первые недели сражения австрийцы потеряли четверть миллиона пленными. От этого Германия скрепя сердце стала собирать дивизии из Франции и самой Германии. К началу июля им с трудом, но удалось остановить русских. Помогло немцам и то, что "главный удар" Западного фронта Эверта был на одном участке - отчего немцы легко его предвидели и сорвали.

Ставка, увидев успех Брусилова и впечатляющий разгром на направлении "главного удара" Западного фронта, переправила на Юго-Западный все резервы. Прибыли они "вовремя": немцы подтянули войска и за трёхнедельную паузу создали новую линию обороны. Несмотря на это, было принято решение "развивать успех", который, честно говоря, к этому моменту был уже в прошлом.

Чтобы справиться с новыми методами русского наступления, немцы стали оставлять в первой траншее только пулемётчиков в укреплённых гнёздах, а основные силы располагать во второй, а иногда и третьей линии траншей. Первая превратилась в ложную огневую позицию. Поскольку русские артиллеристы не могли определить, где находится основная масса вражеской пехоты, большая часть снарядов ложилась в пустые траншеи. С этим можно было бороться, но в совершенстве такие контрмеры были отработаны только ко Второй мировой.

прорывом", хотя это слово в названии операции традиционно распространяется на данный период. Теперь войска медленно прогрызали одну траншею за другой, неся больше потерь, чем противник.

Ситуацию можно было изменить, перегруппировав силы так, чтобы они не были сосредоточены на луцком и ковельском направлениях. Противник был не дурак и после месяца боёв явно догадывался, что здесь находились основные "кулаки" русских. Продолжать бить в ту же точку было неразумно.

Однако те из нас, кто сталкивался в жизни с генералами, прекрасно понимают: далеко не всегда принимаемые ими решения исходят из размышлений. Часто они просто исполняют приказ "ударить всеми силами,.. сосредоточенными на N-ском направлении", а главное - как можно скорее. Серьёзный манёвр силами исключает "как можно скорее", отчего такого маневра никто и не предпринял.

Быть может, не давай Генштаб во главе с Алексеевым конкретных указаний, куда бить, у Брусилова и была бы свобода манёвра. Но в реальной жизни Алексеев её командующему фронта не дал. Наступление превратилось в восточный Верден. Сражение, где трудно сказать, кто кого истощает и к чему вообще всё это. К сентябрю по дефициту снарядов у наступающих (они почти всегда тратят больше) Брусиловский прорыв постепенно заглох.

Успех или неудача?

В мемуарах Брусилова русские потери - полмиллиона, из них 100 000 - убитыми и пленными. Потери противника - 2 миллиона человек. Как изыскания С.Г. Нелиповича, добросовестного в плане работы с архивами, документы этих цифр не подтверждают.

войной на самоистребление". В этом он не первый. Хотя исследователь не указывает данного факта в своих работах, первым о бессмысленности поздней (позже июля) фазы наступления заговорил ещё историк-эмигрант Керсновский.

В 90-х Нелипович делал комментарии к первому изданию Керсновского в России, где и столкнулся со словом "самоистребление" в отношении Брусиловского прорыва. Оттуда же он почерпнул сведения (позже уточнённые им в архивах), что потери в мемуарах Брусилова лживы. Нетрудно обоих исследователей, чтобы заметить очевидное сходство. К чести Нелиповича, он "вглухую" иногда всё же ставит ссылки на Керсновского в библиографии. Но, к его "нечести" - не указывает, что именно Керсновский первым рассказал о "самоистреблении" на Юго-Западном фронте с июля 1916 года.

Впрочем, Нелипович добавляет и то, чего у его предшественника нет. Он считает, что Брусиловский прорыв незаслуженно назван таковым. Идею более чем одного удара на фронте предложил Брусилову Алексеев. Более того, июньский переброс резервов Брусилову Нелипович считает причиной срыва наступления соседнего Западного фронта летом 1916 года.

Здесь Нелипович неправ. Начнём с советов Алексеева: он давал их всем русским командующим фронтами. Вот только все остальные били одним "кулаком", отчего у них вообще ничего не получалось прорвать. У Брусилова фронт в мае-июне был слабейшим из трёх русских фронтов - но он ударил в нескольких местах и добился нескольких прорывов.

"Самоистребление", которого не было

Что насчёт "самоистребления"? Цифры Нелиповича легко опровергают такую оценку: противник после 22 мая потерял убитыми и пленными 460 тысяч. Это больше безвозвратных потерь Юго-Западного фронта на 30 процентов. Для Первой мировой в Европе цифра феноменальная. В ту пору наступающие всегда теряли больше, особенно - безвозвратно. В лучшее соотношение потерь.

Надо радоваться тому, что отправка резервов к Брусилову не дала его северным соседям наступать. Чтобы добиться его результатов в 0,46 миллиона пленных и убитых у противника, командующим фронтами Куропаткину и Эверту пришлось бы потерять больше личного состава, чем у них было. Потери, которые гвардия понесла у Брусилова, были бы мелочью на фоне той бойни, которую устраивал Эверт на Западном фронте или Куропаткин на Северо-Западном.

Вообще, рассуждения в стиле "война на самоистребление" в отношении России в Первой мировой крайне сомнительны. Империя и к концу войны мобилизовала куда меньшую часть населения, чем её союзники по Антанте.

В отношении Брусиловского прорыва при всех его промахах слово "самоистребление" сомнительно вдвойне. Напомним: Брусилов за неполные пять месяцев взял пленных, чем СССР удалось взять за 1941–1942 годы. И в несколько раз больше, чем, например, было взято под Сталинградом! Это при том, что под Сталинградом РККА потеряла безвозвратно почти вдвое больше, чем Брусилов в 1916 году.

Если Брусиловский прорыв - это война на самоистребление, то современные ему другие наступления Первой мировой - чистое самоубийство. Сравнивать брусиловское "самоистребление" с Великой Отечественной войной, в которой безвозвратные потери советской армии были в несколько раз выше, чем у противника, вообще невозможно.

Подведём итоги: всё познаётся в сравнении. Действительно, добившись прорыва, Брусилов в мае 1916 года не смог развить его в стратегический успех. Но кто вообще смог что-то подобное в Первую мировую? Он провёл лучшую операцию союзников в 1916 году. И - по потерям - лучшую крупную операцию, которую русским вооружённым силам удавалось провести против серьёзного противника . Для Первой мировой результат более чем положительный.

Бесспорно, битва, начавшаяся сто лет назад, при всей своей бессмысленности после июля 1916 года была одним из лучших наступлений Первой мировой.

В мае немецко-австрийские войска нанесли сильное поражение итальянцам. В связи с этим руководство Антанты обратилось к Николаю II с просьбой ускорить начало наступления. Император решил не бросить друзей в беде и начать наступление на две недели раньше намеченного срока. Но командующий Юго-западным фронтом генерал Брусилов не терял времени даром. Назначенный на эту должность 17 марта он активно действовал. До начала наступления была произведена тщательная разведка позиций противника. Как и Суворов в свое время под Измаилом, он создал оборонительную полосу, похожую на полосу австро-германских укреплений и тренировал на ней солдат. Вообще Брусилов за свой короткий боевой опыт (1914-17) он показал себя еще одним Суворовым. Солдаты 8-й армии, которой он командовал до Юго-западного фронта, действительно любили своего генерала. Ведь чего стоит один приказ о разрешении ношения теплых вещей не положенных по уставу. И это когда в других частях, несмотря на сильный мороз, командиры всячески с этим боролись. А Галицийская битва, в которой 8-я армия несла минимальные потери, благодаря таланту генерала.

Кроме суворовских тренировок Брусилов ввел и кое-что новое. Удар должены были нанести не по одному, а по четырем направлениям. Таким образом противник не мог узнать направления главного удара. Кроме того исключалась ситуация с Верденом, когда в одно место, за счет других участков фронта, свозились все новые иновые подкрепления. Теперь австро-германцы не могли довести концентрацию своих сил в одной точке до очень большой цифры.

К моменту начала наступления Юго-Западный фронт имел некоторое преимущество перед противником в живой силе (573 тысячи штыков против 448) и полевой артиллерии (1770 орудий против 1301). Однако в тяжелой артиллерии, так необходимой для разрушения построенных долговременных сооружений, наши войска проигрывали в три раза (168 орудий против 545). Брусилов принял решение сконцентрировать войска в местах наступления чтобы иметь превосходство в пехоте в 2-1,5 раза и 1,5-1,7 раза в артиллерии.

22 мая 1916 года началось наступление русских войск. Желающие могут взглянуть на карту. Продвижение войск Северного и Западного фронтов не имели большого успеха. Зато Юго-Западный фронт отыгрался за их всех. Его наступление проходило настолько хорошо, что было решено считать луцкое направление главным. Кроме того Брусилову были выделены дополнительные войска. Одним из факторов, повлиявших на ход сражения, явилось то, что Брусилову противостояли венгерские говеды- ополченцы. По воспоминаниям современников они сдавались в плен полками, лишь только ситуация складывалась не в их пользу. Именно этим австрийские историки и пытались оправдать свое поражение. Они даже заявляли, что ни одна регулярная австрийская часть не была пленена. Обратное утверждают австрийские знамена, взятые у окруженных частей.

С первого дня прорыв происходил успешно. Прорвав 16-километровый участок под Луцком уже к 25 мая, русские войска расширили его до 70-80 километров и продвинулись вглубь на 25-35 километров. Такого успеха ни немцы, ни Франция с Англией не видели с 14-го года. Ко 2 июня была разгромлена 4-я австро-венгерская армия эрцгерцога Иосифа Фердинанда. Однако здесь закончились резервы, насчитывавшие 5 дивизий. Кроме того на помощь австрийцам пришли немцы, которые всегда были более воинственной нацией, чем венгры. Наступление на луцком направлении было остановлено. Без подддержки Западного фронта, который еще и не сдвинул свои войска, и новых частей дальнейшее продвижение было не возможно.

Во многом успех операции был определен новой тактикой русских войск. Около Мазурских болот немцы наступали колонами. В 1915 году они все еще ходили в атаку плотными цепями, так, что полк в глубину занимал несколько сот метров. Теперь же русские применили волны цепей. Смысл такого построения сводился к следующему: рота из 4 взводов разбивалась на 2 части. Первой цепью шли три взвода. За ними шел один взвод, обеспечивающий огневое прикрытие. Кроме перебежек в цепи, как это делается сейчас, осуществлялись перебежки цепей. Перед окопами противника цепи сливались и вместе шли на штурм позиций. В батальонном порядке пулеметы и специально выделенная рота так же осуществляли огневое прикрытие. Кроме того русские войска восприняли урок Великого Отступления 1915 года. Начинала бой артиллерия. Здесь русскими был впервые применен огневой вал. За валом шли возродившиеся после Петра Великого гренадеры или «чистильщики окопов». Специально созданные команды занимали окопы тогда, когда огневой вал уходил в тыл противника. В это время противник еще сидел в блиндажах. Один солдат одной гранатой таким образом мог очистить от противника район, занимаемый ротой. Однако здесь требовался тонкий расчет. Поспешивший гренадер рисковал наткнуться на огонь собственной артиллерии, громящей колючую проволоку или загоняющий противника под землю. Тот же, кто не спешил, рисковал застать противника вылезшим из-под земли. В этом случае он оказывался один на один против достаточно большой компании разъяренных людей. Дело в том, что гренадеры действовали небольшими группами. На вооружении они имели пистолет и тесак (чаще всего - трофейный штык-нож). При таком вооружении и речи не могло идти о выкуривании роты из окопов.

Большую роль сыграла и реформа армии. В состав полков были введены дополнительные команды, увеличено количество пулеметов. Каждой команде давались свои знаки различия. К концу войны дело дошло до того, что унтер-офиццер какой-нибудь команды какого-нибудь национального полка походил на новогоднюю елку по количеству нашивок и шевронов. Но все эти нововедения дали положительный результат. В ответ на применение в январе 1916 года против русских частей химических снарядов в полки были введены химические команды. На подступах к городу Станислав русские применили химические снаряды. Успех их применения обусловил развитие руссктй военной химической промышленности. Ежемесячно фронт начал получать 150 тысяч таких снарядов. Изменилась и экипировка солдат. Всем им были выданы противогазы и каски французкого образца - «адриановки». Эти каски еще долго продержались на головах наших воинов. С некоторыми видоизменениями они дожили до советско-финской войны.

В результате наступательной операции Юго-Западный фронт нанес серьезное поражение австро-венгерским войскам в Галиции и Буковине. Потери Центральных держав, по русским оценкам, составили около полутора миллиона человек убитыми, ранеными и пленными. Высокие потери, понесённые австрийскими войсками, ещё больше понизили их боеспособность. Для отражения русского наступления Германия перебросила с французского ТВД 11 пехотных дивизий, а Австро-Венгрия с Итальянского фронта -- 6 пехотных дивизий, что стало ощутимой помощью союзникам России по Антанте. Под влиянием русской победы Румыния приняла решение о вступлении в войну на стороне Антанты, хотя последствия этого решения оцениваются историками неоднозначно.

Итогом наступления Юго-Западного фронта и операции на Сомме стал окончательный переход стратегической инициативы от Центральных держав к Антанте. Союзникам удалось добиться такого взаимодействия, при котором в течение двух месяцев (июль-август) Германии приходилось направлять свои ограниченные стратегические резервы и на Западный, и на Восточный фронт.

В то же время летняя кампания русской армии в 1916 г. продемонстрировала серьезные недостатки в управлении войсками. Ставка не смогла реализовать согласованный с союзниками план общего летнего наступления трех фронтов, и вспомогательный удар Юго-Западного фронта оказался основной наступательной операцией. Наступление Юго-Западного фронта не было своевременно поддержано другими фронтами. Ставка не проявила достаточной твердости по отношению к генералу Эверту, который неоднократно срывал намеченные сроки наступления Западного фронта. В результате значительная часть германских подкреплений против ЮЗФ поступала с других участков Восточного фронта.

Июльское наступление Западного фронта на Барановичи выявило неспособность командного состава справиться с задачей прорыва сильно укреплённой германской позиции даже при значительном превосходстве в силах.

Поскольку июньский Луцкий прорыв 8-й армии не был предусмотрен планом Ставки, ему не предшествовало сосредоточение мощных фронтовых резервов, поэтому ни 8-я армия, ни ЮЗФ не могли развить этот прорыв.

Также в силу колебаний Ставки и командования ЮЗФ в ходе июльского наступления 8-я и 3-я армии вышли к 1 (14) июля к р. Стоход без достаточных резервов и вынуждены были остановиться и ожидать подхода Особой армии. Две недели передышки дали германскому командованию время перебросить подкрепления, и последующие атаки русских дивизий были отбиты. «Порыв не терпит перерыва».

Именно по этим причинам успешную операцию Юго-Западного фронта некоторые военные историки назовут «проигранной победой».

Огромные потери русской армии в операции (по некоторым данным, только на ЮЗФ до полумиллиона человек на 13 июня) потребовали дополнительного призыва новобранцев, что в конце 1916 г. усилило недовольство войной среди населения России.

Несмотря на свою незавершенность, эта операция представляет собой выдающееся достижение военного искусства, что не отрицают и иностранные авторы. Они воздают должное таланту русского генерала. «Брусиловский прорыв» -- единственное сражение первой мировой войны, в названии которого фигурирует имя полководца.

История Брусиловского прорыва

1916 год, 16 (29) марта – на пост главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта (ЮЗФ), был назначен . Генерал Брусилов был одним из наиболее заслуженных военачальников в русской армии. За плечами у него был 46-ти летний опыт военной службы (в том числе участие в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов, подготовка командного состава русской кавалерии, командование крупными соединениями).

С начала Первой мировой войны генерал командовал войсками 8-й армии. На посту командующего в ходе сражений начального периода войны, в Галицийской битве (1914 года), в кампании 1915 года раскрылись талант и лучшие качества Брусилова-полководца: оригинальное мышление, смелость суждений, самостоятельность и ответственность в руководстве крупным оперативным объединением, активность и инициатива.

Планирование, подготовка операции

К началу 1916 года армии уже несли колоссальные потери, но ни одна из сторон не смогла добиться сколько-то серьезных успехов в преодолении позиционного тупика. Армиями был создан сплошной фронт глубокоэшелонированной обороны. Стратегический план ведения боевых действий русской армией обсуждался 1–2 (14–15) апреля 1916 года в Ставке в Могилеве. Исходя из согласованных с союзниками задач, было принято решение войскам Западного (командующий - А.Эверт) и Северного (А.Куропаткин) фронтов подготовиться к середине мая и вести наступательные операции. Основной удар (в направлении Вильно) должен был нанести Западный фронт. ЮЗФ была отведена вспомогательная роль, потому как он был ослаблен неудачами 1915 года. Все резервы отдали Западному и Северному фронтам.

А.Брусилов на совещании убеждал коллег в необходимости наступления против австрийцев и на юго-западе. Ему было разрешено наступать, но с частными задачами и рассчитывая лишь на свои силы. ЮЗФ имел 4 армии: 7-ю, 8-ю, 9-ю и 11-ю. Русские войска превосходили неприятеля в живой силе и легкой артиллерии в 1,3 раза, в тяжелой уступали в 3,2 раза.

Брусилов отказавшись от традиционного прорыва на узком участке фронта, представил новую идею - прорыв позиций противника благодаря нанесению одновременных дробящих ударов всеми армиями фронта. Причем на главном направлении необходимо было сосредоточить как можно большее количество сил. Эта форма прорыва лишала противника возможности определить место нанесения основного удара; он не имел возможности свободно маневрировать своими резервами. У наступающей стороны появлялась возможность применить принцип внезапности и сковывать силы врага на всем фронте и на все время операции. На острие главного удара должна была действовать 8-я армия, ближе всего находившаяся к Западному фронту и имевшая возможность оказать ему наиболее действенную помощь. Другим армиям надо было оттянуть на себя значительную часть сил противника.

Подготовка операции проходила в строжайшей тайне. Весь район расположения войск изучили при помощи пехотной и авиационной разведки. С аэропланов сфотографировали все укрепленные позиции неприятеля. Каждая армия выбрала себе для удара участок, куда скрытно подтягивались войска, при этом располагались они в ближайшем тылу. Начали вести спешные окопные работы, которые проводились лишь по ночам. В некоторых местах русские окопы приблизились к австрийским на расстояние 200–300 шагов. Скрытно подвозили на заранее намеченные позиции артиллерию. С пехотой в тылу проводились тренировки в преодолении проволочных заграждений и других препятствий. Особенное внимание уделялось непрерывной связи пехоты с артиллерией.

Сам главнокомандующий, его начальник штаба генерал Клембовский и офицеры штаба почти все время находились на позициях, контролируя ход работ. Того же Брусилов требовал и от командующих армиями.

Разговор с императрицей

9 мая на позициях побывало царской семейство. У генерала состоялся любопытный разговор с императрицей Александрой Федоровной. Вызвав Брусилова к себе в вагон, императрица, которую, возможно, небезосновательно подозревали в связях с Германией, попыталась выведать у Брусилова дату начала наступления, однако тот отвечал уклончиво…

Русская пехота

Ход операции Брусиловский прорыв

Тем временем австрийцы атаковали итальянцев в районе Трентино. Итальянское командование обратилось в русскую Ставку с просьбой о помощи. Потому начало наступления войск ЮЗФ было перенесено на более ранний срок - 22 мая (4 июня). Наступление войск Западного фронта должны были начать неделей позднее. Это огорчило главнокомандующего ЮЗФ, который связывал успех операции с совместными действиями фронтов.

Артиллерийскую подготовку вели почти сутки, после чего соединения перешли в атаку. Первые пошли вперед войска 9-й армии. Они смогли занять передовую укрепленную полосу неприятеля и захватили в плен более 11 тыс. человек. Отлично было организовано взаимодействие артиллерии с пехотой.

23 мая пошла в наступление 8-я армия. К исходу дня она смогла прорвать первую полосу австрийской обороны и стала преследовать противника, отходившего на Луцк. 25 мая он был взят. На левом крыле фронта 7-я армия тоже прорвала вражескую оборону. Уже первые результаты превосходили все ожидания. За трое суток войска ЮЗФ прорвали оборону неприятеля в полосе 8–10 км и смогли продвинуться в глубину на 25–35 км.

Историческая карта “Брусиловский прорыв”

Далее 8-я армия должна была наступать на Ковель, 11-я армия - на Золочев, 7-я - на Станислав (сейчас Ивано-Франковск), 9-я - на Коломыю. Наступление на Ковель должно было поспособствовать объединению усилий Юго-Западного и Западного фронтов. Но, сославшись на дождливую погоду и незаконченность сосредоточения, Эверт отсрочил наступление. Это использовал противник, «ковельская дыра начала заполняться свежими германскими войсками».

Брусилов был вынужден перейти к обороне захваченных рубежей. К 12 июня на ЮЗФ наступило затишье. Однако в скором времени Ставка, убедившись в тщетности своих надежд на наступление Западного фронта, в конце концов решила перенести главные усилия на ЮЗФ. Генерал Брусилов приказал начать общее наступление 21 июня (3 июля). Спустя несколько дней войска вышли к реке Стоход. Общее наступление ЮЗФ возобновилось 15 июля. Удалось добиться только частичных успехов. Неприятель смог сосредоточить крупные резервы и оказывал ожесточенное сопротивление. Рассчитывать достичь ощутимых стратегических результатов силами одного фронта не приходилось. К середине сентября фронт стабилизировался. Наступательная операция войск ЮЗФ, длившаяся больше 100 дней, закончилась.

Итоги

В результате операции австро-германцы потеряли до 1,5 миллионов человек убитыми, ранеными и пленными. Потери русских войск составили 500 тыс. человек. Войска ЮЗФ смогли продвинуться в глубину от 80 до 150 км. Было захвачено 25 тыс. км2 территории, в том числе вся Буковина и часть Восточной Галиции. Брусиловский прорыв оказал решающее влияние на изменение позиции Румынии, которая в августе выступила на стороне Антанты. Впрочем, это только сковало действия русских на ЮЗФ. Уже в скором времени румынские войска потребовали срочной помощи союзников.

Среди русских успехов Первой мировой войны Брусиловский прорыв стоит особняком как самая успешная и масштабная наступательная операция. Её результаты – предмет для полемики, потому что после столь блестящей победы не произошло ожидаемого уничтожения австро-венгерских армий и захвата всей Галиции, но надлом военной машины противника и коренной перелом в войне в пользу Антанты всё-таки обозначился.

Вопрос состоит в том, какую именно цель преследовало этим наступлением высшее военное руководство в Ставке? Как известно, наступление Юго-Западного фронта стало частью общей стратегии Алексеева в 1916 году. Какие цели преследовала эта стратегия в 1916 году и как она отразилась на планировании и развитии наступления Брусилова на Юго-Западном фронте? Какие именно факторы стали решающими?

Теория и стратегия.

С установлением позиционного тупика на Восточном фронте осенью 1915 года перед русским командованием стояла особая стратегическая ситуация. Войска в результате «Великого отступления» отошли в болотисто-лесистые районы Беларуси. Путь на оперативный простор Польши, Силезии и Галиции им преграждали леса и болота, в том числе разделившее фронт на две части Полесье – лесная территория на Волыни и Южной Польше, отделявшая территории Украины от Беларуси. Единственным способом преодолеть это препятствие было овладение железнодорожными узлами, с помощью которых войска могли преодолеть естественные преграды и выйти на оперативный простор.

Историк М.В. Оськин приписывал эту стратегию влиянию популярной в XIX веке «Теории ключей», по которой важным в военной операции считался захват пункта, который обеспечивал овладение регионом. При всех неточностях, которыми изобилуют труды данного историка, в них есть доля истины. известный военный историк А.А. Керсновский писал в своей «Истории русской армии» об этой стратегии времён Первой Мировой: «Русские стратеги мировой войны, разгром живой силы врага отнюдь не считали «реальной целью», полагая таковую лишь в занятии географических объектов . «…» чисто обывательский взгляд Ставки Верховного главнокомандующего, расценивавшей успехи лишь с точки зрения занятия «пунктов», отмеченных на карте жирным 
 шрифтом ».

Восточный фронт в марте 1916 года

Собственно, как писали современные исследователи, «русское командование обнаруживало стремление к захвату географических пунктов, а не к широкому маневру. Эти географические пункты… представляют собой «ключи», захват которых должен дать победу. Понятие о разрешающих оперативные и тактические проблемы ключах позиций, пропагандируемое в свое время эрцгерцогом Карлом и перенесенное генералом Жомини в первой половине XIX столетия в русскую военную академию, еще находило себе место в среде русских генералов на рубеже XX столетия… ».

Роль этих «ключей» подробно объяснял Б. Лиддл-Гарт в своём знаменитом труде «Стратегия непрямых действий». Так как в Германии и Австрии была достаточно густая железнодорожная сеть, то рокадные железные дороги, их узлы и сети дорог имели особое значение на Восточном театре. Подобная ситуация прослеживалась лишь в Польше, и, пользуясь этим, немцы первоначально планировали подманить русские войска ближе к Силезии, а затем, взяв в окружение, уничтожить их ударами из Восточной Пруссии и Галиции.

С 1915 года потеря узлов русских рокадных железных дорог поставило нашу Ставку в безвыходное положение. Она была обречена таранить немецкую позиционную оборону с целью выхода к этим узлам и их захвата, и только тогда можно было развивать полномасштабное наступление с целью выхода из позиционного тупика, позволяющее достичь быстрой победы над противником.

Позиционный тупик и русские планы

Проблема позиционного тупика встала в методах и средствах его преодоления. Позиционный тупик установился на Восточном фронте с осени 1915 года, протянувшись сплошными линиями укреплённых полос от Балтики до Днестра, и командование обеих сторон столкнулось с таким феноменом впервые, совершенно не зная, как надо преодолевать эту оборону. По мнению современного историка А.Б. Асташова, позиционная война – это борьба на близких расстояниях за укреплённые позиции, при отсутствии крупных маневренных операций, медленного продвижения по местности противников значительное присутствие инженерных и технических вооружённых средств.

Также её позиционный характер проявлялся в паритете средств обороны и наступления, с учётом малой активности атакующих дивизий в зоне прорыва и большой активностью резервных дивизий, перевозимых посредством железнодорожного манёвра (выделено автором). О важности железных дорог упоминал и Брусилов, когда писал, что немцы успеют перебросить несколько дивизий по железным дорогам, а он – лишь одну. Он имел в виду, что именно от наличия железных дорог зависит скорость сосредоточения войск, а значит, и победа.

Русские армии были вытеснены в бездорожные районы, и их снабжение зависело исключительно от внутренних линий и Московского узла железных дорог. Войска были лишены возможности быстрого подвоза и перегруппировки войск, лишая самих себя возможности манёвра, делая армию медлительной и неподвижной, что ставило вопросом стратегической необходимости захвате занятых немцами железнодорожных узлов. Для выхода к ним необходимо было преодолеть позиционный тупик и перейти к манёвренной войне.

В декабре 1915 года было организована первая попытка преодоления позиционного тупика на востоке – операция на реке Стрыпа силами войск генерала от инфантерии Д.Г. Щербачёва, которая окончилась неудачей. По словам Зайончковского, операция стала прелюдией к летним боям 1916 года, показав степень неготовности русской армии к борьбе с укреплениями и техникой уровня противника.

В марте 1916 года наступление в районе озера Нарочь силами Западного и Северного фронтов также разбились об немецкую оборону, ввиду того что было невозможно наладить связь и обеспечение наступающих войск через развороченную артиллерией местность. Бои на Стрыпе и Нарочи оказались неудачными попытками прорвать позиционный тупик, так как отсутствовало взаимодействие артиллерии, а продолжение выполнения планов вело к неоправданным потерям.

Первоначально речь шла исключительно об обороне собственных позиций, так как русская армия была ослаблена «Великим отступлением». По мнению начальника штаба Ставки Верховного Главнокомандующего, генерала от инфантерии М.В. Алексеева, оборона и наступление были возможны лишь при превосходстве живой силы, что достигалось севернее полесья на Северном и Западном фронтах; Юго-Западный фронт должен был по планам играть лишь вспомогательную роль.

Генерал Алексеев в Ставке

Сам Брусилов всячески и активно защищал версию, из которой следовало, что его вспомогательная роль заключалась в захвате Ковеля – важного железнодорожного узла на Волыни, открывавшего путь в Южную Польшу. Роль этих рокадных узлов подчёркивал ещё в 80-х годах XIX века военный министр генерал-фельдмаршалом Д.А. Милютин. В своих планах он указывал, что фактически сообщение вероятного театра войны с центральной Россией держится на Брест-Литовском железнодорожном узле, позволявшем перебрасывать русские войска через Полесье и болота на Припяти.

С развитием железнодорожного строительства выросла и роль Ковеля, как нового узла. В наступательных планах фронтов на 1916 год важная роль отводилась взятию крупных железнодорожных узлов, могущих дать русским преимущество в борьбе с немцами.

Через Галицию на Балканы, или через Полесье на Берлин?

Севернее Полесья русские войска должны были драться с сильными в обороне германцами и преодолевать мощные оборонительные линии. Алексеев рассчитывал на план, который мог решить исход манёвренной войны: русские войска должны были прорвать оборону австрийцев в Галиции и двигаться на юг, на соединение с наступавшим Салоникским фронтом союзников.

Генерал Алексеев хотел этого наступления, потому что рассматривал Балканы как основное направление внешней политики России, и, в связи с военным поражением Сербии и Черногории, считал необходимым координацию союзных сил, дабы организованно противостоять австро-германцам и склонить, наконец, колеблющихся греков и румын на сторону Антанты.

Он предлагал не наносить удары по местам непосредственной обороны германцев, а бить по их союзникам и слабым местам, т.е. обороняться на англо-французском и русском фронтах, а удары наносить по Австрии через Балканы и силами Юго-Западного фронта. Ему требовался балканский фронт как возможность оттянуть силы врага из Буковины и развить успех русского удара в данном направлении, дабы сжать кольцо вокруг Австро-Венгрии, расчистить Италии дорогу для наступления и вовлечь Румынию в стан Антанты.

Он рассчитывал, что именно такими ударами он способен вытеснить австрийцев и решить балканские вопросы, но, более того, русская армия, громя противников по одиночке, должна была ослабить Германию, и тогда было более чем возможно сокрушить немецкую оборону, если не выйти ей в тыл через венгерскую равнину и южную Польшу. Но союзники, ввиду подготовки решающего наступления во Франции, не могли выделить достаточно сил в Македонию, и Алексееву пришлось следовать планам, утверждённым на февральской межсоюзнической конференции в Шантильи – искать решение войны на главных театрах, одним из которых являлся русский.

Балканы в 1916 году

Тем не менее, русские и французы искали методы привлечения в свои ряды новых союзников на Балканах, рассчитывая их штыками решать вопросы союзной стратегии. Ещё накануне войны Россия и Франция сделали всё, что возможно, для того чтобы Румыния не вступила в войну на стороне Центральных держав, а в 1914-1915 гг. борьба шла уже за выступление в лагере Антанты. К 1916 году вопрос вступления Румынии в войну свёлся лишь к военным вопросам.

Весной-летом 1916 года румынский премьер-министр Йен Братиану ставил условием выступления Румынии наличие 250 000 русских солдат в Добружде для обеспечения прикрытия от Болгарии, в то время как румынская армия двинулась бы против Австро-Венгрии. Алексеев был категорически против такого большого количества войск, ослаблявшего армию перед готовящимся генеральным наступлением.

Французский военный атташе в России, генерал По сообщил Алексееву мнение в отношении столь больших требований румын: эти войска будут надёжным тылом, на который будет опираться румынское наступление, оттягивание на себя болгар поспособствует удару союзников от Салоник. Алексеев вежливо отвечал отказом, указав на то, что ввиду слабости болгар и австрийцев, разгрома турок на Кавказе, румынам ничего не угрожает, хотя в письме министру иностранных дел Сазонову он назвал другую причину отторжения плана союзников – ослабление русского фронта и лишение его наступательной возможности.

При этом румыны не давали чётких гарантий своих действий, что очень не нравилось Жоффру, который считал, что такая группировка в Добрудже лишь ослабит русский фронт накануне его наступления. Непомерные требования румын вынуждали Алексеева отказываться от их помощи, а это вело к затягиванию переговоров, что не нравилось французскому командованию, придававшему большое значение Румынии.

Пока Румыния была нейтральной и шёл торг за цену её вступления в ряды Антанты, Алексеев решил решать насущные проблемы фронта и стратегии. 22 марта он изложил Верховному Главнокомандующему, императору Николаю II, свои соображения по поводу будущей кампании лета 1916 года, основываясь на опыте боёв на Стрыпе и Нарочи.

Он предложил два варианта наступления на фронте – наступление севернее Полесья и наступление на юге. Наступление на севере соответствовало общесоюзным решениям на конференции в Шантильи – вести решающее наступление на главных фронтах совместными наступательными операциями. Ввиду достигнутого русскими численного перевеса севернее Полесья, он предлагал оставить войска там, чтобы при случае иметь силы для ликвидации вероятного наступления австро-германцев.

Румынские офицеры в 1914 году

Выжидание в обороне было, по его мнению, бессмысленным, так как оборона требовала таких же материальных затрат, как и наступление, а на 1200-вёрстном фронте русские были уязвимы повсюду ввиду плохих железных дорог и растянутости сил. Эти обстоятельства, вкупе с обязательствами в Шантильи, заставили Алексеева убедиться в бесперспективности войны на истощение и сделать выбор в пользу наступления, дабы «упредить противника, наносить ему удар, заставить его сообразоваться с нашей волей, а не оказаться в тяжёлом полном подчинении его планам, со всеми невыгодными последствиями исключительно пассивной обороны ».

Он рассчитывал силами Северного и Юго-Западного фронтов произвести два коротких, но очень сильных удара, которые отвлекут стратегические резервы противника, для развития успеха Западного фронта на Берлинском направлении. В качестве главного удара было избрано Виленское направление, куда направляли свои силы Западный и Северный фронты.

Юго-Западный фронт должен был лишь сковывать австро-венгерцев и германские части на юге и перейти в наступление только после успеха у Эверта и Куропаткина в направлении Луцк-Ковель из района Ровно. Этот план был утверждён в директиве № 2017\806 на совещании в Ставке 1 (14) апреля 1916 года.

Новая победа Брусилова и старые планы Алексеева

22 мая (4 июня) между 4-мя и 5-ю часами утра началась длительная артподготовка, после которой русские войска перешли в наступление на протяжении всего Юго-Западного фронта. Это наступление вошло в историю как Брусиловский прорыв – единственное в истории сражение, названное по имени полководца, которое достигло впечатляющих успехов в первые дни.

Верховный Главнокомандующий, император Николай II записал в своём дневнике: «Вчера, на многих участках Юго-Западного фронта, после сильного обстрела неприятельских позиций, был произведён прорыв их линий, и в общем захвачено в плен 13 000 человек, 15 орудий и 30 пулемётов. Благослови Господи наши доблестные войска дальнейшим успехом ».

Сам главнокомандующий Юго-Западным фронтом, генерал от кавалерии А.А. Брусилов отметил это в своих мемуарах так: «Я не буду подробно, как и раньше, описывать шаг за шагом боевые действия этого достопамятного периода наступления вверенных мне армий. Скажу лишь, что к полудню 24 мая нами было взято в плен 900 офицеров, свыше 40 000 нижних чинов, 77 орудий, 134 пулемёта и 49 бомбомётов, к 27 мая нами уже было взято 1240 офицеров, свыше 71 000 нижних чинов и захвачено 94 орудия, 179 пулемётов, 53 бомбомёта и миномёта и громадное количество всякой другой военной добычи ».

Помимо богатых военных трофеев, войска прорвали фронт протяжённостью 480 километров, были уничтожены 4 и 7 австро-венгерские армии, русские войска получили моральную победу после долгих поражений. Это отмечал позже генерал-лейтенант Андрей Андреевич Свечин: «Отстающих в атаках не было ».

Тем временем, с 5 (17) по 14 (27) июня австрийцы выводили войска на русский фронт. 14 июня австрийское командование отдало приказ о прекращении наступления в Италии, что дало возможность итальянцам приготовиться к контрнаступлению, а австрийцы начали отступать.

Брусиловский прорыв стал первой успешной наступательной операцией в условиях позиционной войны. Правда, выход на оперативный простор Галиции, по мнению военного историка Строкова, ещё не значил преодоление позиционного тупика.

Ставка решила воспользоваться столь крупным успехом. Алексеев, предполагавший первоначально наступать на Берлин силами Западного фронта, теперь вернулся к своей идее удара на Балканы. Генерал хотел этого наступления, так как он рассматривал Балканы в качестве основного направления внешней политики России, и в связи с военным поражением Сербии и Черногории считал необходимым координацию союзных сил, дабы организованно противостоять австро-германцам и наконец склонить колеблющихся греков и румын на сторону Антанты.

Он предлагал обороняться на англо-французском и русском фронтах, а удары наносить по Австрии через Балканы и силами Юго-Западного фронта. Ему требовался балканский фронт как возможность оттянуть силы врага из Буковины и развить успех русского удара в данном направлении: сжать кольцо вокруг Австро-Венгрии, расчистить Италии дорогу для наступления и вовлечь Румынию в стан Антанты.

Они героически умирали, но так и не переломили ход войны

Алексеев рассчитывал, что именно такими ударами он способен вытеснить австрийцев и решить балканские вопросы. Такая стратегия больше способствовала преодолению позиционного тупика, чем прямые удары в лоб по укреплённым позициям германцев, и позволяла использовать русское преимущество в живой силе.

Его предложения были отвергнуты французским командованием ввиду того, что неудача под Дарданеллами убедила англо-французов в неэффективности подобного рода действий. Французы решили добывать победу путём кратчайшего удара непосредственно по главному противнику – Германии, так как немцы стояли у ворот Парижа, а лишних сил у французского командования для Салоник не было.

Лично Жоффр поддерживал идею удара на Балканах, несмотря на активные протесты англичан и их заявления о том, что такая операция не достигнет успеха. Представитель Великобритании в Шантильи, генерал Робертсон, излагал, что ввиду горной местности, враждебности греческого населения и готовящегося будущего наступления на западе невозможно сосредоточить достаточно войск для охраны коммуникаций, наладить подвоз снабжения войскам и обеспечить наступающие части. С его точки зрения, эта операция будет бессмысленной и не даст стратегических результатов, поэтому лучше было бы выжидать на Салоникском фронте. Впрочем, Алексеев предвидел такую ситуацию и описал ее в письме генералу от кавалерии Якову Григорьевичу Жилинскому, представителю Россий в Шантильи.

Алексеев пытался подтолкнуть союзников к решению о наступлении на Салоникском фронте, дабы нанести более чувствительные потери Австро-Венгрии. Жилинский телеграфировал Алексееву, что союзники сами ещё не пришли к полному соглашению по вопросу о Салониках.

Согласно донесению Жилинского, планы союзников на совещании в Амьене 26 мая заключались в том, что, возможно, в будущем необходимо отступить на линию Ипр-Валансьенс-Хирсон-Верден, где сокращение фронта позволит усилить стратегические резервы. Далее предполагалось отбросить центр немцев к границе Бельгии, что дало бы пространство и высвободило резервы, и решительным ударом оттеснить немцев к Рейну. Союзниками было принято решение о войне на истощение ресурсов Германии и её союзников.

Так союзники хотели обеспечить себя численным и техническим преимуществом перед решающим ударом, который должен был быть надломить силы Германии и принести победу на кратчайшем направлении.

Ввиду такого противодействия Алексееву снова пришлось отказаться от удара на Балканы и продолжать вести наступление на западном направлении – против Германии. С началом наступления на Юго-Западном фронте Алексеев советовал Брусилову перенести усилия на юг – ко Львову, чтобы перерезать коммуникации австрийцев в Галиции и вывести Австрию из войны. В директивах штаба Ставки Брусилову предписывалось отрезать австрийцев от рубежа реки Сан и уничтожать их, не давая им отступать.

Любопытно отметить, что русское командование всё-таки учло уроки галицийской битвы августа-сентября 1914 года, когда ослабленные армии северного фланга не могли преследовать австрийцев, а южные армии были заняты захватом крупных пунктов. Австрийцы тогда фактически беспрепятственно сумели уйти за Сан и отступить к Карпатам. Теперь Алексеев и император желали уничтожить живую силу неприятеля, чтобы спокойно занимать стратегически важные районы. Ставка знала требования современной войны, но вот фронтовое командование не всегда оказывалось на высоте.

Тем временем, между командующими фронтами и начальником штаба Ставки завязывается переписка, которая фактически решала один вопрос – куда двигаться дальше и как это сделать?

Борьба за главное направление

Алексеев искренне желал начать всеобщее наступление русских армий на Запад, поэтому он пытался координировать удары главнокомандующего Западным фронтом генерала от инфантерии А.Е. Эверта и главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала от кавалерии А.А. Брусилова. Алексеев обозначил идею русского фронта: сосредоточить силы в один кулак и ударить на Брест с помощью атак под Ковелем, Пинском и Барановичами с дальнейшим выдвижением Брусилова на реку Сан, чтобы разобщить немцев и австрийцев, отрезать их от тыловых сообщений, растянуть германский фронт. Немцы должны будут снять силы из Франции к ожидаемому 15 июня наступлению союзников.

Эверт чётко обозначил выгоды от наступления Юго-Западного фронта: удар от Пинского района в направлении Брест-Кобрин приведёт к гораздо большим результатам, чем удар на Вильно в лоб, планировавшийся изначально. Он выведет противника на неукреплённую местность, и война перейдёт в манёвренную, что увеличит русское преимущество в живой силе. Для всего этого необходимо усиление войск в районе Пинск-Барановичи и Юго-Западного фронта.

Наступление на Вильно было бы долгим, Юго-Запад успел бы исчерпать свои резервы, и внезапность удара бы пропала. Ввиду ожидаемого скорого падения Ковеля и Владимир-Волынска под ударами войск Брусилова армии могли угрожать Брест-Литовску, немцы сразу бы очистили район Пинска. Ударом от Барановичей, который планировался как вспомогательный, можно было создать им угрозу в направлении на Брест и Гродно, вынудить их отступить, оголить фланги и тем самым ослабить немцев у Вильно. Если под Пинском наступление будет успешным, бой под Барановичами станет существенно проще.

Алексеев был обеспокоен его предложением насчёт Барановичей, ведь это могло, по его мнению, не отвлечь сил врага и не дать результата, тем паче он первоначально планировал достичь успеха в этом районе по-иному: 4 армия Западного фронта должна была бить в районе Новогрудок-Слоним, а 8 армия ударом от Ковеля оказать ей помощь в атаке на район Кобрин-Брест. Таким образом, Пинское направление приобретало всё большую значимость для командования. Алексеев желал ускорить удар на Ковель и усилить Брусилова тремя корпусами, которые после взятия его развили бы удар на Пинск, чтобы освободить силы Брусилова для разгрома австрийцев.

Эверт заявил Алексееву, что в случае успеха у Брусилова он немедленно начнёт подготовку удара на Барановичи. В итоге Алексеев передал ему окончательное решение о наступлении у Барановичей и Пинска, чтобы обеспечить успех Каледину у Ковеля, и ещё 2 июня указал, что «разгром в районе Пинска и использование успеха не могут остаться без существенного влияния на развитие вашей операции ».

Важность Барановичей обуславливала железнодорожная ветка, которая давала короткую и быструю связь для австро-германского фронта: Вильно–Лида–Барановичи–Брест-Литовск–Ковель–Луцк, и в случае взятия Барановичей связь для германцев бы прерывалась по всему фронту.

Как можно понять из столь детальных описаний планировавшихся Алексеевым и Эвертом ударов, вся суть стратегии сводилась к овладению узлами рокадных железных дорог, которые позволяли преодолеть лесисто-болотистые районы, заставляли немцев отступать под угрозой окружения, очищая Белоруссию, и выводили армии на просторы Польши и Галиции. Там начиналась уже манёвренная война, где преимущество было у русских, обладавших огромной живой силой, и взятие железнодорожных узлов позволяло как оперировать этими массами войск, так и держать под контролем стратегически важные районы для дальнейшего наступления.

Если вернуться к происходившим событиям, то в результате неудачных ударов 8 и 3 армий против немцев в болотистых районах Припяти, Брусилов и Эверт явно приуныли и не желали начинать серьёзное движение войск один без другого. Результатом стала передача 3 армии Брусилову для овладения Пинском и Ковелем в районе Припяти, создания угрозы немцам с фланга и даже реального разрыва австро-германского фронта, и требования о немедленном начале наступления на Западном фронте.

Эверт начинал наступление на Барановичи, считая, что этот удар в лоб, не обеспеченный ни силой, ни движением соседей, обречён на неудачу, и оказался прав – позиционная борьба привела к большим потерям и нулевому результату. Тогда Алексеев применил другой метод из своей стратегии.

Алексеев в 1916 году с наступлением Брусилова решил развить свою идею ударного кулака, который прошибал бы неприятельскую оборону и обеспечивал бы захват важных позиций. После провала наступления на Барановичи Алексеев решил испробовать «кулак» на фронте Брусилова, благо неудачный прецедент использования ударных групп прорыва на Стрыпе и Нарочи уже имелся. Сам генерал даже обозначил место наступления, которое давно уже появилось в оперативной переписке и считалось пока самостоятельной целью армий Брусилова, а теперь стало главном направлением – Ковель: «Сама судьба сделала Ковельский район театром главных действий данной минуты ».

Ещё в начале июня он считал его главным направлением фронта Брусилова, что, в общем-то, совпадало с мнением самого Брусилова: «Собрать теперь надлежащие силы для немедленного развития удара и овладения ковельским районом». Алексеев сосредотачивает там усилия фронта Брусилова, надеясь, что с падением Ковеля войска могли уничтожить австрийцев, так как захват данного региона разрывал бы неприятельский фронт и вынуждал и немцев и австрийцев к отступлению.

15 (28) июля началось наступление Гвардии на Стоходе: «Роты шли вперёд, по-гвардейски, цепь за цепью, мерно, настойчиво, упорно… Чувствовалась сила и мощь. Впереди офицеры в золотых погонах с полковыми знаками на груди. За ними солдаты с отличительными кантами на защитных рубахах. Шли, умирали, а за ними также доблестно волнами перекатывались резервные роты… Но мало оказалось проходов в проволоке, затягивало болото, сотнями гибли храбрецы во всей линии ».

По словам одного бывшего гвардейца, «ни одна пехота в мире не дала бы большего успеха при этой исключительно тяжёлой обстановке, изменить которую было не во власти атакующих войск. «…» В результате два прекрасных корпуса были заткнуты в болотный мешок и брошены в атаку в условиях, при которых победу могло дать только чудо ». Прорвать укреплённую австро-германскую оборонительную линию на Стоходе русские войска так и не смогли, потеряв огромное количество людей в попытках овладеть плацдармом на левом берегу реки.

Снова Балканы

В августе 1916 года произошло долгожданное вступление Румынии в войну. Ещё в первые дни брусиловского наступления союзное командование поставило жёсткие условия Румынии – она вступает в войну на союзных условиях или будет слишком поздно, что заставило румын снять вопрос о русской армии в Добрудже.

Румыны всегда румыны – что в Трансильвании, что под Сталинградом

Англо-французы рассчитывали, что они оттянут на себя австрийцев и германцев, и это позволит им возобновить наступление на Сомме и ударить по болгарской армии силами войск в Салониках. Алексеев также рассчитывал на этот удар, ожидая, что румыны вместе с армией Саррайля «сожмут» и разгромят Болгарию. Ожидаемый удар генерала Саррайля захлебнулся, что привело к свёртыванию наступления от Салоник и возврату к старой стратегии.

17 (30) августа, 1916 года была подписана военно-политическая конвенция Антанты с Румынией, где был пункт о начале наступления не позднее 28 августа.

Ещё в июльские дни Алексеев всё-таки решил отправить символическую помощь в Добруджу, и силы для неё он изыскивал на бездействующих фронтах. Так как на Ковельском направлении шли бои, он просил Брусилова принимать войска с Западного фронта. Эверту он сообщал о том, что Румыния может выступить 1 августа.

Теперь, после явного провала атак 3 армии и отряда Безобразова на Ковель у Стохода, Алексеев смог переключить своё внимание на Румынию усилением 9 и 7 армии, наступавших на юге, рассчитывая, что выступление Румынии сможет открыть ему перевалы в Карпатах и даст возможность ударить на Венгерскую равнину с тыла. Алексеев 2 августа сообщал Эверту, что концентрация германских сил южнее полесья может быть разрушена путём ожидаемого с 15 августа выступления Румынии, чьи силы оттянут на себя накопленные Гинденбургом в Галиции и под Ковелем резервы.

Тем временем, фронт южнее Полесья стал действительно более значимым, чем ожидалось. Накапливание громадных германских резервов, поддерживавших ослабевших австрийцев и державших фронт от Ковеля до Карпат, заставили Алексеева телеграфировать главнокомандующим, что все остальные фронты должны теперь стать вспомогательными: «Нам предстоит южнее Полесья продолжать операцию, сопровождаемую тяжёлыми боями на всём протяжении от устья Стохода до разграничительной линии с румынами ».

18 августа Юго-Западный фронт возобновил своё наступление, но оно уже подтачивало силы армий. Однако удары у Ковеля продолжались с начала сентября по начало ноября, и их значение оказалось для стратегии таково: «Тем не менее, главная цель была достигнута – германцам не удалось снять с этого участка фронта ни одной своей дивизии, им даже пришлось ещё усилить этот участок свежими частями. Тем временем, наши войска успели занять назначенные позиции в Трансильвании и перекрыли австро-германцам доступ в Молдавию ».

В итоге русские войска в кампанию 1916 года не овладели железнодорожными узлами, так как не смогли прорвать позиционную оборону австро-германцев и осуществить свои стратегические замыслы выведения Австрии из войны и выхода на Балканы. Высшие штабы не могли координировать усилия командующих, что привело к отдельным операциям, таким, как Барановичское сражение и Ковельская операция, не завершившихс успехом. Война затянулась, Брусиловский прорыв к сентябрю 1916 года сошёл на нет, а страна стояла уже на пороге революции.

Кампания 1916 года стала для них последней

Кратко говоря, является одним из самых любопытных эпизодов русской военной истории. И важным событием В приведенной статье мы вспомним основные события, связанные с этой героической атакой.

Кратко о предпосылках

Первые два года войны выдались для русской армии не особенно удачными.

Поражения заставили русских отступать на протяжении нескольких месяцев, что привело к потере значительного количества территорий империи. К 1916-му году противник продвинулся достаточно далеко на восток, заняв часть территорий, принадлежащих сегодня Украине. Исправить положения и нанести противнику болезненный удар, который бы отбросил его западнее от линии фронта и была призвана операция, получившая позже название «Брусиловский прорыв». Кратко описать ее ход, уделив внимание всем значимым событиям, не так просто. Однако попытаемся.

Брусиловский прорыв: краткое содержание

Накануне этого известного события вся линия обороны противника была сфотографирована с бортов самолетов-разведчиков. Это дало возможность ставить

конкретные задачи каждому русскому полку и батарее. Важным маневром стало скрытое управление войсками и равномерная подготовка войск. Это обеспечило внезапность наступления по всей линии фронта для вражеских полководцев. Для обеспечения успешных атак все траншеи были приближены к краю обороны оппонента на расстояние до сотни шагов. Планировалось, что русская армия начнет свое наступление 15 июня (шел 1916 год). Брусиловский прорыв же на деле был начат еще раньше. Юго-западный фронт в связи с перестановками в лагере противника дал старт артиллерийскому огню уже 4 июня. Многократность ложных переносов огня обеспечивали повсеместный успех русских батарей и постоянное продвижение пехоты. И хоть противник имел в своем распоряжении достаточно сильные позиционные укрепления из железобетона и проволочных заграждений, которые австро-венгерские военачальники считали неприступными, маневры, примененные русской армией, уже в скорости дали отличные результаты.

В первый же день брусиловского наступления на ряде участков удалось овладеть некоторыми позициями противника. В два следующие дня прорыв был полностью завершен. В его результате в плен было захвачено более 200 тысяч офицеров и солдат противника. Столь значительный успех армий Юго-Западного франта стал полнейшей неожиданностью не только для вражеских, но и для русских верховных командующих. Для дальнейшего развития успеха необходимо было срочно пополнить резервы фронта. Однако таких резервов в запасе не имелось.

Неповоротливость командования привела к тому, что перегруппировка сил произошла только в июле 1916 года. А это существенно затормозило его дальнейший успех.

Брусиловский прорыв: кратко об итогах

В результате прорыва русские войска нанесли поражение австро-венгерским и сумели продвинуться при этом в среднем на 100 км вглубь вражеских территорий. Теперь армии Брусилова оккупировали практически всю Волынь, Буковину и значительную часть Галиции. Важным итогом этой операции, а также сражения на Сомме (Западный фронт) стало то, что стратегическая инициатива в этой войне окончательно перешла к государствам Антанты.